Desert
С французского языка desert – это пески. Название это совпадало с нашими ожиданиями — переход по краю Сахары должен был стать десертом всего путешествия. Собственно, что хотелось?
Как-то давно уже сложилось, что окончание экспедиций завершается так называемой «экстрим-частью». Понятно, что экстрим (экстремум) – это максимальная величина функции. Стало быть, по замыслу должно состояться максимальное исследовательское напряжение по подобию напряжений спортсменов. Но исследования – это же не спорт?! Здесь должны бы напрягаться не бицепсы, а что-то другое. Что? Понятно, что в любом исследовании предельное значение связано только (!) с исследованием самого себя. Все остальные предметы и методы исследования – вторичны. Здесь «на desert» хотелось именно этого — поисследовать себя в новом, необычном контексте, в котором каждый из нас бывает крайне редко, а некоторые – никогда. Пустыня для такого случая – это то, что надо! Например, хотелось проверить – прав ли был Экзюпери в своем наблюдении: «В пустыне каждый стоит ровно столько, сколько стоят его божества».
Теперь, когда все позади, приходит на ум, что нужно подобрать какое-то другое словечко для этой финальной части «ЖИВОЙ ПАРАЛЛЕЛИ». Все же слово «экстрим» уже занято другим смыслом – обычно предполагается, что это физическое напряжение и риск. Может быть, впредь все это называть «десертом»? Надо подумать…
Приблизиться к пескам оказалось не просто. Сначала самолетом Аккра – Мадрид. Потом Мадрид – Касабланка. И почти сразу же Касабланка – Уарзазат. Самолет сел в ночи, но по дороге в отель можно было заметить, что мы едем по какой-то другой, новой для себя Африке с квадратными глиняными домами и, кажется, совсем без крыш, с очень чистыми улицами и ровными рядами пальм. Утром по дороге к пустыне все это подтвердилось…
Скупые внешне и весьма роскошные внутри глиняные жилища и дворцы на фоне гор…
Густые, кажется, облитые живой водой оазисы с зарослями финиковых пальм и глиняными дворцами бывших и новых «королей».
Фиников оказалось так много и таких разных, что на этой почве в команде случилось небольшое помешательство. Всю дорогу к пустыне ели финики. На дневных и ночных стоянках ели тоже. На обратной дороге снова заехали за финиками. И, наконец, в последний день съели финики проводника и водителя, которые прикупили их для своих близких. Оказывается, такое случалось и с погонщиками верблюдов. Их путь по пустыне был усеян финиковыми косточками…
Зеленые пастбища верблюдов…
Но жизни медленно и все же заметно убавлялось…
Ту Африку, которую мы узнали и полюбили, путешествуя по Того, Бенину, Гане, Танзании, Руанде здесь называют «черной». Это странное различение нас вполне удовлетворило – все остальное путешествие уже почти никак не сопровождалось прежними образами.
Ближе к пустыне появлялись вот такие почти естественные укрепления поселений от наступающего песка.
И, наконец, Она…
Понять несложное устройство экипировки наших «кораблей пустыни» оказалось легко. Чуть сложнее было удерживать себя в седле во время их тройного складывания.
Наверное, верблюдам было сложнее, чем нам – поначалу они откровенно ругались. Но берберы быстро подружили нас с ними, приучив к именам и некоторым привычкам. Поутру каждый находил своего верблюда уже как доброго друга.
Чрез один – два перехода мы уже выглядели вполне сносно и местами величественно.
Правда, по ощущениям в спине и ниже каждый из нас теперь может рассказать о новых анатомических открытиях. Оказалось, что у российских, украинских, белорусских и литовских менеджеров на самом деле костей и мышц гораздо больше, чем об этом пишут в учебниках МВА. Там про это вообще ничего не знают и не пишут.
В связи с этим обстоятельством двое слезли с верблюдов и шли пешком рядом с караваном, то удаляясь в пески, то приближаясь. Иногда мы теряли их из виду. Но это было нормально – у каждого свои методы исследования.
Теперь можно совершенно точно сказать, что Экзюпери был прав!
Здесь ничто на сотни и, наверное, на тысячи километров не может дать повода для размышления о чем-то внешнем.
Есть только то, что в тебе. Остальное лишь принуждения к обращению к этому единственно существующему. Голос пустыни, как оказалось, это твой голос.
Каждый переживал все это по своему. Кто-то заглушал голоса музыкой в наушниках. Кто-то просто орал в бесконечность, развернувшись на верблюде спиной вперед. Берберы иногда посматривали на нас, ничего не выражая на своих мудрых лицах. Скорее всего, мы выглядели забавно.
Было очень сложно остановить пургу в голове. В миру почти невозможно заметить, что огромная доля того, что мы называем мыслями, есть просто-напросто пурга, мусор, обрывки образов, случайных теней случайных припоминаний и прочий хлам. Все это никак не относится к мышлению. Во всем этом мышления вовсе нет.
Уже дома на встрече со своим Учителем я услышал, что в современном мире мышление подменяется обращением к контексту. А поскольку в контексте, в том, на что мы можем указать, есть все, что угодно, то необходимость мышления снимается. В нем нет большой нужды.
На третий день пути кое-как удавалось все же простраивать какие-то пути для мысли. И то не раньше, чем через два часа пути по пустыне. Но два часа – это добротное испытание интеллектуальной дрянью.
Дома ничего этого заметить нельзя. Но дома можно упражняться в мышлении. Читаю у С.П. Никанорова «Мышление – один из органов человека, позволяющий ему определять и осуществлять свое поведение, позволяющее ему находить и осуществлять свои решения». Припоминаю из школы: «Орган, который не задействуется, атрофируется». Чур-чур…!
И все же экстримом это не было…
Просто к обеду очень хотелось вытянуться телом и забыться душой.
Ночевки в палатках среди барханов помогали этому состоянию. И утром можно было снова в путь.
По привычке, сложившейся еще в Того, все мы обнимались поутру, приучив к этому даже проводников. Виталий, кажется, приучил к этому обряду своего верблюда.
Самые роскошные минуты в пустыне – это, конечно же, закаты и рассветы. Здесь совсем не надо «ловить» кадры. Они сами тебя находят.
На третий день случилась песчаная буря. И очень хорошо, что не затяжная! Она началась и часа через четыре закончилась. Но этого хватило, чтобы кое-что понять…
Стало понятно, кроме всего прочего, что российский менеджер, выросший в условиях динамично меняющейся экономической среды, нигде теперь не пропадет – у него все с собой. Очки горнолыжника для пустыни есть? Есть! Тигельмуст для защиты от инфляции? Есть! А пластиковая карточка для покупки напитков в Сахаре? Тоже есть!
А уж выпускник МВА-школы, в любой ситуации примет верное решение! И это действительно, так, поскольку принятое решение – верное!
На самом деле в эти страшные периоды песок всюду – в ноздрях, в ушах, на зубах, в глазах, в карманах… Не понятно, как бури выдерживают верблюды. Мы спрашивали… Они отвечали примерно так: «А кому сейчас легко?»
Все, что имеет начало, непременно имеет и конец.
На четвертый день наше путешествие по пескам закончилось. И дальше снова дорога… Но назад легче. Здесь начинает срабатывать «эффект конюшни» — оказывается лошадь в конюшню бежит быстрее.
А потом, назад – это к жизни. Где есть привычное – вода, зелень, дороги, люди… женщины. И правду говорят — «на красавицу надо смотреть через занавеску». Как мудры те, кто придумывал здешние обычаи!
Кстати, в Марокко женщина с образованием решительно теряет в цене на рынке невест.
Длинный путь через горы и мы у океана…
Эйсуэйра… город-мечта… для художников, поэтов, серфингистов и… наркоманов. Встретившись здесь с двумя россиянками, мы так и спросили – Вы кто? Они сказали, что приехали кататься на серфинге…
Эйсуэйра, и правда, для радости и душевного праздника. Это город – дивная песнь муэдзинов, живой голос океана, музыка творчества и фантазии. Мы взяли всего этого с собой… но много не получилось. И без этого рюкзаки переполнены.
Однако, Африку надо как-то пережить… Она не отпускает насовсем. Разве что на время. Чтобы снова соскучиться по ее раскрытым ладоням тебе навстречу.
Все же между глотками жгучего черного кофе необходим глоток воды.
Живая параллель продолжается! Как обычно по приезду домой разворачиваю карту…
А что такое Япония?…
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.