Фигуры культурного кода

Код – это правило, по которому сообщениям сопоставляются определённые знаки, позволяющие с пониманием «читать» эти сообщения. По каким правилам, по какому коду мы отличаем инновационную компанию от компании конвейерного типа, любознательного человека от уставшего «от жизни», влюбленного от самовлюбленного, женщину гереро от женщины химба, «близорукую» культуру от культуры логоцентрического типа? Известно немало попыток найти основание кода культур, найти ключ, по которому можно было бы надежно отличать одну от другой. Таких оснований много, но надежных нет.

«Одна из нерешенных проблем двадцатого столетия заключается в том, что мы до сих пор имеем смутное и предвзятое представление о том, что именно делает Японию страной японцев, США страной американцев, Францию страной французов, а Россию страной русских… Недостаток этих знаний мешает странам понимать друг друга.» (Рут Бенедикт. Хризантема и меч)

Многие знают, так называемый «измеритель Герта Хофстеде», по которому культуры различаются по пяти показателям: дистанция от власти (от низкой до высокой); обособленность (коллективизм – индивидуализм); напористость (маскулинность – феминность); избегание неопределенности (неприятие неопределенности); стратегическое мышление (краткосрочная или долгосрочная ориентация на будущее). Наверное, это полезный инструмент для сборки каких-то первых представлений о незнакомой культуре. Но здесь, в Южной Африке, где в многовековом «бульоне» сварились многие разнородные культуры,

… никакой из этих признаков не работает. Здесь с очевидностью становится ясно, что выражением культурного (то есть, смыслового, когнитивно и экзистенциально значимого) кода любой общности может быть, как это ни странно, структура компонентов преобладающих типов деятельностей, в которые она погружена. Эта гипотеза сопровождает нас теперь во всех встречах и дискурсах в Кейптауне – жемчужине южной окраины африканского материка.

Деятельность исконных жителей южных территорий Африки (народов банту, зулусов, кой-коинов и многих других) до появления переселенцев из Европы складывалась вокруг животноводства, сельского хозяйства и охоты. Это был и существует до сих пор особый класс деятельностей, способствующий родо-племенному укладу культуры. Мы видели это у химба.

Первые переселенцы XVII века из Европы (нидерландцы, датчане, немцы, французы…) покорили местные племена, построили свои сельскохозяйственные фермы, на которых использовали рабов африканцев. Этот колониально-фермерский тип жизнеустройства решительно изменил деятельностный ландшафт юга Африки, добавив к нему новые процессы, новые инструменты и новые цели.  Конец восемнадцатого века добавил к этой деятельностной мозаике новые «краски»: передел колониального пространства (англо-бурская война), начало промышленного освоения территорий, сбор налогов в пользу английской казны и многое другое. Все это создало взрыв разнообразия видов деятельности, а вместе с ним и разнообразие смысловых структур, которыми начало заполняться и переполняться  ментальное пространство разрастающегося человейника. Границы между возникающими культурами усиливались барьерами, которые создавали языки.

В середине XIX века изжившие себя отношения привели к отмене рабства. Одних это лишило рабочих рук, а другим создало вызов переходу к новой жизни, к новому типу деятельностей и, соответственно, к новой культуре.  Но ни те, ни другие, укрепившиеся в своих ценностно-смысловых нишах, не могли перейти к новым формам жизни легко. Это было возможно лишь с огромным трудом, на который уже не хватало, прежде всего, интеллектуального ресурса. Южно-африканский мир распадался на контрадиктарные субкультуры, разбегавшиеся на разные орбиты существования.

Для заполнения возникающих ниш англичане начали завозить рабов и работников из Юго-восточной Азии – индусов, малайцев и других народностей цветного мира. Этой безумной затеей палитра деятельностей, а вместе с нею и палитра когнитивных моделей жизнеустройства  населения Южной Африки, буквально взорвалась и распалась на новые фрагменты. Теперь это были миры белых «цивилизованных» колонизаторов, говорящих на английском языке, построивших фабрики, роскошные виллы, дома и винодельни;

… мир притесненных белых африканеров – потомков первых переселенцев, говоривших и говорящих на адаптированном голландском языке — африканес;

… миры местных племен, воюющих за свои культуры и свой язык; мир черных и цветных рабов; мир свободных цветных работников из Азии (в основном, мусульман и индуистов). Каждый из этих миров занимал и занимает теперь свою особенную нишу в деятельностном пространстве, каждая из которых укреплялась символическими, религиозными и всеми другими средствами, пленящими сознание своих носителей.

К этой картине стоит добавить множество переходных культур, возникших на границах осколков этого культурного «фестиваля» и осложняющих мышление путей выхода из деятельностно-ментального коллапса.  Всю эту вселенную культур после второй мировой войны непреодолимыми заборами разделил на части апартеид. 

Мы были на острове Роббин, превращенном англичанами в тюрьму для всех тех, кто пытался как-то растормошить, расшевелить эти заборы между мирами одного клочка земли… безрадостное зрелище.

Развал апартеида (последовавший за развалом СССР) создал формальные основания для восстановления смыслов совместного существования разнородных человеческих активностей. Но не создал возможностей для продуктивного диалога культур.

И теперь все это – современный Кейптаун.

Откровенно говоря, красивейший город. И если бы это место из великолепных, фигурно обрамляющих горизонты гор и плодородных долин, созданных Богом на пересечении океанов, морских путей, ветров и бурь не открыли бы для себя первые, вторые или третьи искатели новой жизни, то непременно это сделали бы четвертые или пятые, и все равно построили бы Кейптаун.

Сейчас здесь (слава сакральной энергии символа мыса Доброй надежды) в относительно мирном существовании живут все те культуры, которые исторически возникли и собрались в этом месте. Но живут, как мы увидели и поняли, чрезвычайно медленно исправляя ошибки предыдущих времен и субъектов истории.

После ряда встреч с замечательными учеными — историками,

… после прогулок-поездок по разным кварталам Кейптауна,

… после наблюдений-переживаний радостных и, увы, печальных городских событий (в дни нашего пребывания в городе сгорела библиотека старейшего университета Кейптауна вместе с редкими книгами-рукописями)

… мы поняли, что культуры создают сами себя теми деятельностями, которые придумывают и создают сообщества людей, движимые своими смыслами. И без попыток сильной, пробрасывающей рефлексии этих смыслов в дальнюю историческую перспективу, наши усилия в движении к Благу угрожающе слабы.

Из дневника экспедиции

• Деятельность возникла в результате усложнения психосферы высших приматов с появлением их способности сознавать свои переживания;
• Эта способность привела к возможности устанавливать цели, отличные от биологических программ;
• Движение к целям привело к формированию воли к действию как к борьбе между разнонаправленными мотивами;
• Все это обросло творчеством исполнения интенций.
• Сформированная на этих основаниях деятельность – это форма отношений людей к процессам, совершаемым с помощью определенных инструментов для достижения сознаваемых целей. Все это – классы средств культуры, создающие миры и пленящие в них наши сознания;
• Структуры деятельностей того или иного сообщества людей образуют фигуры его культурного кода;
• Наиболее существенное влияние на тип культур, возникающих в ходе исполнения и закрепления деятельностей, имеют цели и отношения между всеми их компонентами;
• Переход от культуры одного типа к другой, изменение культурного кода возможно при изменении классов преобладающих в ней деятельностей;
• Возникновение такой возможности происходит вместе с подъемом мышления людей.

Сегодня летим в Кемберли и в его окрестности – Оранию к тем белым (африканерам), которые находят смысл своего будущего в культурной и физической самоизоляции от распавшегося на «куски» и медленно-медленно собирающего себя южно-африканского мира.

Летим с гипотезой о том, что результат деятельностного культурогенеза сопровождается и усиливается разнородными символическими средствами, которое непрерывно продуцирует человеческое сознание в стремлении разрешать нарастающий когнитивный хаос жаждущей гармонии души.

Восторженная встреча и молчаливое расставание с символом Доброй надежды…

Душевно благодарен команде за развитие идей и неравнодушие к каждому сюжету экспедиции!

Дальше, дальше, вглубь цветного материка.

21 апреля 2021